Форум » Порт-Роял, Ямайка » 26 апреля, 1681 год "Midnight visitor" » Ответить
26 апреля, 1681 год "Midnight visitor"
Elizabeth Swann: Время действия: 26 апреля, 1681 год, ночь Место действия: Порт-Роял: дом адмирала Джеймса Норрингтона Участники: James Norrington, Elizabeth Swann Описание: Взбудораженная новостью, рассказанной Лолли, Элизабет не может этому поверить, ведь она своими глазами видела гибель Джеймса Норрингтона. Потому она решается на ночной визит в его дом, чтобы твердо убедиться в том, что он жив.
Ответов - 18
James Norrington: Такой дивный вечер, как же красив пейзаж! Закаты на море всегда завораживают, особенно людей, которые не живут у моря и вынуждены рассматривать небо в запыленном, шумном городе, одним из которых, само собой, являлся великолепный Лондон. Но красота окружающего мира была равнодушно воспринята «слегка» заработавшимся и отрешенным от этого мира субъектом, пребывающим в не самом лучшем расположении духа в гостиной одного из особняков Порт-Рояла. Субъект пребывал в состоянии, близком к оцепенению, борясь со сном, в руках держа замученные документы. В течение целого дня субъект не покинул своего дома, занимаясь работой…Точнее сказать, сплошной бухгалтерией, накопившейся за время его отсутствия. Второй, третий, четвертый день дома? Он не помнил, но на лицезрение окружающей обстановки за стенами всех конструкций города, на стене форта, провел ровно сутки, а потом ушел с головой в привычную жизнь, если ее можно таковой назвать. Те сутки у моря на парапетах были посвящены немому общению с самим собой, совестью и вторым «я». Одинокий призрак, маячащий с раннего утра вплоть до сумерек, которого могли наблюдать часовые, сделал для себя несколько выводов, чтобы, после всех приключений, в дальнейшем обойтись без инцидентов. Во-первых, было дано обещание никогда, ни при каких условиях, не выходить в море, если на это нет веской, очень серьезной причины. Трудное решение, но жизнь на суше, после того, как она чуть не оставила его на море, была несколько привлекательней, хоть и была окутана множеством сомнений и тревог. Без моря можно жить, в море же люди умирают, и сам он в свое время, не так давно, был тому ярким примером и принимал непосредственное участие в подтверждении этой гипотезы. При всем желании в прошлом умереть в бою, в схватке с противником за штурвалом или в абордажной команде, море для него стало почему-то чужим. Может потому, что он остался как раз жить и теперь...Что-то новое хочется? Наверно. Во-вторых, после того, как совесть очистится, если такое возможно на службе у всеми любимой Ост-Индской торговой компании, то пора было «списаться на берег» и в плане службы, то есть, уйти в отставку. Не сейчас, позже, но точно и непременно. В-третьих, все-таки вернуться в метрополию. Лондон для адмирала стал пунктом назначения, портом приписки всей жизни, точнее, ее остатка, вплоть до гроба. Эти своего рода цели, установки, он запомнил как обязательный для выполнения план. Находясь в гордом одиночестве, Джеймс полностью в себе замкнулся, поэтому никаких эмоций подчиненные на его лице после чудесного возвращения в город не видели. Да и сами подчиненные слегка страшились находиться поблизости с вернувшимся прямо с того света адмиралом. Вокруг Норрингтона распространился нелепый слух, будто он стал живым мертвецом…Заключил сделку с морским дьяволом и вернулся на берег. Как иначе объяснить, что никто из уплывших вместе с Беккетом не вернулся, а он один все-таки снова на Ямайке? Никак, поэтому слух, вначале подогревающий интерес к его персоне, так и остался, но вскоре стал устаревшим и к адмиралу привыкли в его новой манере вести себя и общаться с другими. По правде сказать, изменилось лишь то, что ушел диктаторский настрой, выливающаяся за рамки самоуверенность в себе и во всем, что делаешь. В его облике читалась усталость вместе с серьезностью, сплошная сосредоточенность. Вот и сейчас, Норрингтон был в таком состоянии, которое иначе как каменное, не назовешь. Он не мог заснуть и не хотел, несмотря на усталость, плавно перетекающую в дремоту. Ему снились кошмары вторую ночь, один кошмар на больную тему, от которого утром становилось не по себе. Поэтому во всей его фигуре движение имели лишь глаза, пробегающие по строчкам, и равномерное дыхание. Жутко хотелось заснуть, но он прекрасно знал, чем это обернется, а утром снова работать, так что стоически терпел и читал. Но в полночь, когда в тихом доме на фоне треска огня из камина раздался бой часов, бумаги оказались на коленях, а глаза закрылись, что бы снять боль от напряжения. Мелькнула мысль напиться перед сном, и тогда никакие кошмары не страшны, но…Он так никогда не делал и наивно предполагал, что выпивка поможет воображению нарисовать во сне такие картины, после которых не то, что работать, просто встать не захочется. О такой вещи как похмелье Джеймс благополучно забыл. Глянув ничего не выражающим взглядом на камин, адмирал наконец выпрямился в кресле и стиснул в руке документы, поднося к лицу. Каждая буква сейчас вызывала раздражение и даже почерк, поэтому бумаги вскоре полетели на столик у кресла, в котором сидел Норрингтон. Чем же заняться…Как же трудно придумать себе занятие, когда тишина давит на сознание и мысли об активных каких-то действиях вызывают внутренний протест и несвойственную лень. С тяжелым вздохом адмирал поднялся с кресла и бесшумно направился к лестнице на второй этаж, где предполагал пойти в кабинет. Кабинет был справа от лестницы, а вот спальня прямо и налево. Равнодушно оглядевшись, Джеймс направился в кабинет, открыл дверь, скрипнувшую отчетливо, но тихо, зашел внутрь и затворил за собой. В кабинете было холодно, потому что веранда была открыта и после теплой гостиной перемена в температуре ощущалась, как на зло, сильнее. Отстучав по полу до стола ровно восемь шагов, Джеймс устроился снова в кресле, только уже обитым темно-зеленой кожей, и взялся за очередные документы, только уже не своего имущества, а кораблей Порт-Рояла…За этим занятием он и заснул в районе одиннадцати часов, съехав совсем немного в кресле, чтобы не упасть на стол, документы же неровной стопкой легли под рукой. *** - Какая мерзость, - раздался брезгливый голос губернатора. Джеймс криво усмехнулся и остановился рядом с ним около переборки «Голландца» в трюме. На стене под неясным и танцующим светом фонаря в руках Суонна четко вырисовывался вросший в эту самую переборку человек…или то, что от него осталось. Судьба пленников «Голландца» была трагичной и вызывала уныние, которое губернатор, в силу доброй души своей, не мог скрывать. Адмирал же как обычно проявлял минимум эмоций, что, впрочем, не мешало согласиться с губернатором и немного посочувствовать. Было жаль этого беднягу, потерявшего и облик, и себя как личность, свою жизнь в целом. Кто знает, чтобы могло с ним стать, не попадись он Дэйви Джонсу в свое время. Услышав голоса рядом, Уиверн, так звали вросшего в переборку, проснулся и выдвинулся вперед под неприятные щелчки как ракушек и всяких полипов, так и собственных костей, оставшихся частично в переборке. Уставившись на гостей туманно, он ни с того, ни с сего улыбнулся. От услышанного и увиденного губернатор скривился и сделал маленький шаг назад, оказавшись плечом к плечу с Норрингтоном. – Пойдемте, сэр, нам тут нечего делать, - Они двинулись дальше, чтобы подняться на палубу, но по пути услышали странный шум из-за двери, ведущей в запрещенную для посторонних каюту. Там было то, о предназначении чего знали все, кроме губернатора. В сундуке лежало сердце Джонса под прицелом находящихся там солдат. Губернатор остановился снова, чем слегка удивил Джеймса, уже подошедшего к трапу наверх. Суонн давно хотел попасть в ту каюту, но его упорно отговаривали и Лорд Беккет, и Мерсер, и Норрингтон, и это как будто помогало на время утихомирить губернатора, но только на время. Он не знал, какую тайну хранит это сердце, что можно с ним сделать и рвался к нему с тех самых пор как узнал, что Элизабет пропала вместе с «Черной Жемчужиной» в пасти Кракена. Каждый раз видя в таком состоянии губернатора, у адмирала, что совершенно не подходило к внешней апатии, кололо сердце. Уж кто, а он мог понять Суонна. Со смертью Элизабет, в чем он уже уверился, хоть и не без труда, ведь надежда все равно живет до последнего, в жизни достаточно многое стало на свои места. Пиратство, даже для «благого дела», ни к чему хорошему не приводит. Наверно, Суонн тоже вспоминал свои собственные слова и сильно жалел, что не смог наставить дочь на иной путь. «Уже ничего не исправить» говорил себе Норрингтон, подавляя все признаки каких-то посторонних чувств. Конечно, трагедия, которую он сам наблюдал, была ужасной, но надо мириться с поворотами судьбы, иначе до новых не доживешь. Глянув прищурившись на верхнюю ступеньку трапа, Джеймс подошел к губернатору как раз так, что бы встать полубоком между ним и дверью. - Пойдемте, сэр. - Почему я не могу увидеть этот сундук? – не отрывая глаз от двери в каюту, Суонн нахмурился и после паузы посмотрел на Джеймса. Услышать что-то новое ему в ответ не пришлось. - Сэр, вам нельзя туда, это приказ Лорда. Губернатор не ответил сразу. У него было желание зайти туда, увидеть сердце Джонса…и отомстить за смерть дочери. Из-за Джонса она погибла, из-за его чудовища, так думал губернатор. Так же он считал, что со смертью Джонса отомстит и Бэккету, лишив того такого грозного союзника. Желание убить двух зайцев сразу, избавиться немного от тяжести потери Элизабет, отразилось на лице несчастного отца. Джеймс не поднимал на Суонна глаз, невидяще глядя куда-то в пол, но из-за затянувшейся паузы решился обратиться снова. - Пойдемте, сэр. Лорд будет не в восторге, если узнает, что мы спускались сюда. Суонн снова не ответил, но все-таки направился к трапу. Адмирал глянул на дверь в каюту и направился следом, произнося про себя «Слишком большая цена». *** - Я должен! - Опустите нож! Вы не знаете ничего! Солдаты в боевой готовности направили на них ружья, поставленный самим же Норрингтоном за главного пехотинец угрожал пристрелить губернатора, если тот подойдет к сундуку. Увы, тот уже подошел и даже открыл его, а охрана проморгала, но оттеснила его к двери. Перекрикивания и спор, что власть в лице губернатора никто не отменял и Лорд Беккет не главный законодатель, в ответ все те же угрозы, привлекли к себе внимание и Джеймсу пришлось лично разбираться, что случилось. Вбежав в каюту, он застыл в дверях, видя губернатора с ножом и количество мушкетов в его сторону. Упустив Суонна из виду поздним вечером, Джеймс надеялся на удачу и избавление от тревог на ночь, но не свершилось. - Я знаю, что убью этого дьявола раз и навсегда! И вы мне не помешаете! – при этих словах губернатор уверенно шагнул вперед и сразу раздался звук взведенных курков. Джеймс выхватил пистолет из-за пояса и вновь перегородил путь губернатору, направив дуло пистолета в главного из охраны, чтобы присмирел. Эффект это действо возымело на какой-то момент. Схватив губернатора под локоть, Джеймс тряхнул его, чтобы привести в чувства и «скинуть» напавшее затмение разума в его голове. - Не делайте глупостей, сэр, вы не знаете, что будет... - Пустите меня, - дернулся губернатор, в ответ на что адмирал сильнее сжал ему руку. Упрямство Суонна чем-то мимолетно напомнило ему Элизабет. - Вы не притронетесь к содержимому, я не позволю вам это сделать! – настойчивым голосом ответил Норрингтон. Суонну новые угрозы показались недостаточными и унизительными, поэтому он снова попытался вырваться и добраться до сердца. - По приказу Лорда Беккета вы не можете приближаться к сундуку, иначе мы будем вынуждены от…- - Заткнитесь! – рявкнул Джеймс, пригвоздив солдата ненавидящим взглядом, а после яростным полушепотом обратился ко все еще рвущемуся губернатору. - Вы не подойдете к этому сундуку. Слышите или нет? Неужели вам хочется стать капитаном «Голландца» вместо Джонса. Вы убьете его, да, и сами станете рабом на этом проклятом корабле! Губернатор, ради всего святого, не делайте таких глупостей, пойдемте отсюда, пока не поздно. Выражение лица губернатора не могло полностью отразить тех противоречивых эмоций, который в нем бушевали. Но Норрингтон помнил, с каким трудом Суонну удалось побороть себя и уйти оттуда. Единственное, что заставило потом Джеймса пол ночи глаз не сомкнуть, так это кинутая напоследок фраза – «Я хочу восстановить хоть немного справедливости! Элизабет не заслужила такой участи…» *** Съехав в кресле еще немного, Джеймс во сне сжал кулаки, этот кошмар всегда так начинался, дальше ему снился снова темный трюм «Голландца» и Элизабет, потом корма корабля, откуда она спаслась бегством с его помощью. Но почему-то на фоне этих событий ему слышался ее голос и как ножом резал тот взгляд, полный презрения и ненависти. «Не спас, не помог, не знал, не знал, не знал!.. Ничего не мог сделать...» Потемнело сразу еще сильнее, показался тусклым и таким далеким свет от фонарей. Этот короткий поцелуй, последний шанс оставить то, к чем душа не лежит…К такой работе, к такой жизни, был упущен, остался лишь этот поцелуй, а потом свет вовсе исчез и пронзила неожиданная резкая боль. Норрингтон вздрогнул и проснулся, тяжело вздохнув и положив руку на забившееся сильнее сердце. Несмотря на медленность событий во сне, он подсознательно ожидал каждый раз такой развязки и просыпался как после долгого поединка, совершенно вымотанным. Выпрямившись, он зажмурился, силясь успокоиться и прийти в себя. «Просто кошмар…» Снова вздохнув, адмирал поднялся, опираясь на стол, нетвердым, но все-таки целенаправленным шагом добрался до веранды, закрыл ее и вышел вон из кабинета. Дверь со знакомым скрипом затворилась, а Джеймс уже пободрее теперь шагал в спальню, чтобы поскорее заснуть снова. Была надежда, что второй раз тоже самое уже не приснится, ведь утром все-таки еще работать. Толкнув дверь, он оказался в довольно уютной, но темной спальне, скинул небрежно мундир на стул неподалеку, туда же галстук, и жилет, с особой ненавистью треуголку и парик. Закрыв лицо ладонями, он совершенно ясно понял, что больше ничего на свете больше так не желает, как избавиться от кошмаров, чтобы хоть ночью была возможность отстраниться от проблем, преследующих днем, понял и то, что слишком устал даже для размышлений. Еще понял, что работать до такого позднего времени себе же хуже, даже в попытке спастись от кошмаров. Сонно взглянув на постель, Джеймс завернул руку за спину, дабы вытащить пистолет, наконец лег и расслабил спину, положив оружие на прикроватную тумбу, а как только отошли все неприятные ощущения, Норрингтон почти тут же заснул вновь.
Elizabeth Swann: /Особняк мисс Юлайлы Грейс/ Надо заметить, что петлять по ночным улицам Порт-Рояла Элизабет было в принципе в новинку. И хоть ориентировалась она все равно довольно неплохо - еще бы, прожила здесь столько лет, - но было ей немного не по себе. И не страх встретиться с солдатами был тому причиной, а скорее противное чувство того, что в своем собственном городе, губернатором которого был ее отец, ей теперь вот так приходится скрываться по вине чересчур амбициозного мерзкого гада. При новом воспоминании о Беккете Элизабет с отвращением передернула плечами и завернула в очередной проулок. К счастью, она еще помнила, где располагался дом командора... в смысле, уже давно адмирала Норрингтона. Ускорив шаг, Элизабет, наконец, увидела двухэтажный, величественный особняк. Он всегда чем-то напоминал ей собственный дом, который, кстати говоря, располагался совсем неподалеку. Элизабет вздохнула, борясь с появившимся желанием навестить родной дом, и еще быстрее зашагала вперед, сильнее укутываясь в свою накидку. "И все-таки повезло, что я не встретила ни одного офицера... А, впрочем, уйти у него из-под носа было бы даже забавно..." Хитро улыбнувшись своим мыслям, девушка наконец достигла дома и в нерешительности остановилась перед парадной дверью. Как ни крути, но она не могла быть уверена в том, что внутри ее может ожидать теплый прием. Кто знает, как мог Джеймс измениться с их... последней встречи. Вздохнув, Лиззи осторожно толкнула дверь и несколько удивилась тому, что та настолько легко открылась. "Хм, с каких пор двери не запираются на ночь? Или это все влияние Ост-Индской компании?.. Впрочем, кто еще рискнет вломиться в дом адмирала в такое время? Правильно... Никто." Войдя в темный холл, Элизабет огляделась. С последнего ее визита сюда немногое изменилось, но кое-какие изменения все же были заметны... и, судя по всему, адмирал уже лег спать. Это несколько обескураживало, хотя и не должно было удивлять. Весьма наивно было полагать, что Джеймс мог задержаться с делами до столь позднего времени. Элизабет подхватила со столика, стоявшего неподалеку, небольшой подсвечник, стараясь не шуметь, пересекла холл и гостиную и дошла до лестницы. Поднявшись на второй этаж, она свернула в полутемный коридор. Подсвечник очень пригодился, что и говорить. Усилено напрягая память, Элизабет добралась до одной из комнат и чуть приоткрыла дверь, поморщившись от едва слышного, но противного скрипа. Джеймс действительно тихо и мирно спал. Девушка ни разу не видела его таким беззащитным, так что подобная умиротворенная картина вызвала у нее улыбку умиления. Так же тихо закрыв дверь, не желая разбудить его, она, шурша подолом платья, дошла до еще одной двери, чуть дальше по коридору. "Не разговором, так хоть полезным делом займусь..." Комната эта оказалась рабочим кабинетом адмирала. Так что, в каком-то смысле, Элизабет был даже на руку его сон. Подойдя к столу, она принялась спешно просматривать все лежащие на нем бумаги, надеясь на нахождение какой-либо полезной информации о дальнейших планах Ост-Индской компании - наверняка, Джеймс и теперь был связан с ними. Было понятно, что, несмотря на громкое поражение, эти люди все равно не остановятся и будут мстить пиратам и стараться покончить с ними. И подобная мысль ужасала девушку теперь еще больше, ведь ее любимый находился среди этих пиратов. И пусть корабль у него был не такой, как у многих других, но опасность угрожала ему в той же мере. К своему большому сожалению, так и не найдя ничего полезного, Элизабет оставила свое занятие и подошла к окну, сквозь которое в комнату проникал лунный свет. Отсюда, со второго этажа, открывался дивный вид на бухту, скалы, залитые светом луны, и спокойное, будто бы тоже уснувшее море. Элизабет на мгновение прикрыла глаза, вздыхая. Если бы все было иначе... мирная, спокойная жизнь... в сущности и в сравнении... она не так уж и плоха, оказывается.
James Norrington: Во второй раз снилось что-то непонятное, абстрактное и динамичное: море, но почему-то вид со дна, Порт-Роял с высоты стен форта, казарма, каюта какого-то корабля, включившая в себя смесь целых двух кают, как «Разящего», так и «Голландца», люди, нелюди, скелеты, рыбоподобные существа, скорее всего из команды Джонса… Вдруг неожиданно опустившаяся ночь (раньше все было как-то светлее), непонятные огни, чей-то странный шепот, взрывы, крики, выстрелы, свист, что-то бьющееся послышалось, а потом завывания ветра… Сон стал отслаиваться, и темнота вокруг тихо отступила. Перед глазами теперь были какие-то непонятные кривые линии, похожие на перемещающиеся плотной массой ромбики синеватого оттенка, звуки сна тоже отступили, теперь ничего кроме тишины не было, но в голове появилась небольшая тяжесть, если не сказать, ощутимый гул. На грани проснуться и упасть обратно в сон Джеймс пробыл достаточно долго, но так из этого состояния не вышел. Стала чуть ощутимей непонятная прохлада, хотя все окна были закрыты им лично, что, возможно, тоже мешало полностью заснуть. Но больше всего повлияло вдруг появившееся ощущение тревоги. Он был не один, кто-то или что-то было рядом. Вот! Только что! И какой-то неясный далекий шорох раздался из-за двери. Но он не очнулся, хотя подсознательно прислушивался к звукам вокруг. Шуршания были тихими и далекими, но когда же холод стал еще ощутимей, Норрингтон открыл глаза и увидел темный потолок. Явно было холоднее, от чего же? Просто дверь на первом этаже открылась, из-за ветра распахнулись неслышно другие окна и даже дверь спальни с легким скрипом приоткрылась еще шире, правда, не намного. Услышав отчетливо посторонний шум, Джеймс перевел взгляд на дверь и сомнительно нахмурился. Порядок мыслей тут же выстроил гипотезу – в доме кто-то есть. Вытянув к тумбе руку, Джеймс взял пистолет и поднялся с постели. Размышлять на тему, какой идиот решил судьбу испытать в доме адмирала Ост-Индской торговой компании, он решил тогда, когда поймает этого сумасшедшего или сумасшедших. Мысль, что, возможно, незваных гостей несколько, заставила подойти неслышно к ранее оставленным на стуле вещам и надеть пояс со шпагой. Вооружившись, Норрингтон медленно подошел к двери и выглянул в образовавшуюся щель. В коридоре никого не наблюдалось. Выждав секунды три, он аккуратно открыл проход и вышел в коридор. Лишь одна дверь была не закрыта, дверь кабинета, которую он точно закрывал ранее, когда выходил оттуда. Полубоком прокрадываясь к цели, подняв пистолет в согнутой в локте руке, он покосился через перила на первый этаж, ожидая там увидеть чьи-то тени, но ничего постороннего не обнаружил. До двери осталось всего три шага, адмирал остановился напротив входа, взялся за дверную ручку и медленно потянул на себя, чтобы открыть пошире обзор. В кабинете был лишь один человек («Замечательно…»), поэтому Джеймс совершенно спокойно и даже с каким-то несильным надменным превосходством беззвучно усмехнулся, направил пистолет в спину незнакомца, входя внутрь и все так же не издавая не единого звука. Прикрыв за собой, но не спуская глаз с фигуры у окна, он прошел на два маленьких шага ближе, чтобы, если вдруг что, закрыть выход собой, и к удивлению понял, что перед ним девушка. Всякие признаки злорадства сошли на нет, осталось лишь серьезное скрытое негодование. - Красиво? – негромко и с долей заинтересованности обратился адмирал, а дальше продолжил с упреком и взвел курок пистолета, - На такое время встреч не назначаю. – Ну и кто бы это мог быть? Агент компании? Тайный связной? Просто вор? А не проще ли днем все-таки, если человек от компании? Какая глупая затея начальства. Или не начальства? Судя по Мерсеру, у компании были люди, расправляющееся с неугодными намного профессиональней и быстрее, да и засечь этих людей фактически невозможно. Самое интересное, что Джеймс мог допустить себе мысль, что его решили убрать «свои». Кому можно доверять теперь? Тем более после смерти Беккета…Черт знает, какие еще акулы есть в этой компании и кому что вдруг не понравится в далекой английской колонии.
Elizabeth Swann: Из непростительно долгой, печальной задумчивости Элизабет вырвал негромкий, слегка заинтересованный и до дрожи знакомый голос. Девушка резко открыла глаза и глубоко вздохнула. Она видела его мирно спящим, теперь она услышала его голос, но... ей до сих пор не верилось. Не верилось в то, что произошло... еще одно чудо. Она почувствовала, как легонько задрожали руки, и тут же поспешила сильнее сжать их и успокоиться. В конце концов, она сама сюда пришла и пришла именно для того, чтобы встретиться с ним. Так что не время было поддаваться волнениям. За спиной в этот момент раздался звук, который теперь едва ли можно было с чем-то спутать, - звук взведенного курка, и, услышав его, Элизабет почему-то сразу же успокоилась, хотя вроде повод был совсем не подходящий. На ее губах промелькнула хитрая ухмылка. - Очень красиво, - еще тише, чем спросил он, ответила она. - Ты не назначаешь - я прихожу сама. С этими словами Элизабет отвернулась от окна, повернувшись лицом к мужчине, неспешно обошла письменный стол, приблизившись к нему, и сняла капюшон с головы. По светлым волосам, волнами рассыпавшимся по плечам, тут же заструился бледный свет луны. - Джеймс Норрингтон... а ты совсем не изменился, - с легким ехидством в голосе заметила девушка, бросив красноречивый мимолетный взгляд на направленный на нее пистолет и, усмехнувшись, снова взглянула на стоящего перед ней офицера. Кто бы знал, что она сейчас чувствовала. Вернувшееся трепетное волнение, радость и восторг смешались у нее в душе. Элизабет смотрела на Джеймса, и счастье буквально переполняло ее. Он жив... жив и невредим! Не верилось до сих пор! Как же долго потом ей виделось его полное отчаяния лицо в последние минуты их встречи, когда она пыталась перебраться на «Императрицу», слышался выстрел, которым он пытался спасти ее... вспоминались слова, сказанные с невыразимой печалью и горечью: «Наши судьбы тесно сплелись, Элизабет... но не соединились»... А этот поцелуй... безнадежный, прощальный поцелуй, обжегший губы... И затем чувство вины, захлестнувшее душу и до сегодняшнего дня не желавшее отпускать... Она винила себя в его гибели, не могла простить, что благородный и добрый человек погиб из-за нее, отдал жизнь, чтобы спасти... пиратку? Или любимую девушку?.. Впрочем... это было не так важно уже, гораздо важнее было то, что он не погиб на самом деле. А смог выжить и вернуться к нормальной жизни. Хотя едва ли работу на Ост-Индскую торговую компанию можно было назвать нормальной жизнью. Но уж лучше так, чем... На этой мысли Элизабет почувствовала, как по ее щеке медленно катится слеза. Похоже, эмоций сдержать и построить из себя сдержанную неприступную крепость все же не получится, как ни старайся. Оставалось только надеяться, что в темноте кабинета Джеймс ничего не заметит.
James Norrington: - Очень красиво. Ты не назначаешь - я прихожу сама, - прозвучал тихий ответ. Можно было бы возмутиться, поиронизировать на счет манер, сказать какую-то колкость, просто арестовать за вторжение на чужую собственность, но ничего этого не было. Голос незнакомки он сразу не вспомнил, ибо тихий был, но он точно слышал его раньше, и теперь невольно начал вспоминать, где же и когда, почему от этого голоса появилось странное смятение. Адмирал не шелохнулся, но выражение лица стало озабоченным из-за появившегося вопроса «Кто ты?». Девушка повернулась лицом, но теперь была в световом заслоне, и это никак не помогло вспомнить, лишь добавило сомнений. Что-то было в ней до боли знакомое…Она подошла ближе, и в этот момент безумная догадка закралась в отдаленный угол сознания. Чему-то мысленно противившись, отказываясь, сомневаясь, путаясь, просто глядя на нее, Джеймс сильнее стиснул в руке пистолет, все еще направляя дуло на гостью. Девушка остановилась перед ним, а Норрингтон как будто онемел от ожидания, не понимая, что происходит. Кульминацией стал момент, когда незнакомка сняла капюшон, скрывавший ее голову. Глаза расширились от удивления, приоткрыв рот, не веря, что такое возможно, Джеймс воззрился на мисс Элизабет и отрицательно медленно замотал головой «Не верю…Не может быть!». Как такое возможно? Он даже не думал, что снова, возможно, при каких-то обстоятельствах увидит эту девушку снова, не надеялся на новую встречу, даже думал, что ее в живых и не осталось. А сейчас она стоит тут рядом, совсем близко, говорит, что он не изменился, со знакомыми ехидными нотками в голосе. Взгляд, брошенный ею на пистолет, Джеймс не проследил, но понял, о чем она, и неуверенно опустил руку с оружием. Смятение переросло в нечто, что не имеет названия. Разбитый вдребезги ход мыслей тихо собирался воедино, восстанавливая картины из прошлого, размышления недавних дней, мечты давних. Адмирал не верил, что происходящее реально, не мог поверить и отошел на шаг назад, задержав дыхание. Прошлое в ее лице было самым значительным, болезненным и приятным одновременно, и видеть ее после того, как попрощался в последний раз, стоило каких-то душевных усилий. Ни одно слово на ум не приходило, что ей сказать? «Не ожидал вновь увидеть?», «Как я рад!»…Не подходит. Наконец вздохнув, Норрингтон с горькой усмешкой про себя заметил, что она обратилась на ты, а он не смел этого делать даже на «Голландце» в последние минуты. Непреодолимый барьер мешал даже общаться с ней как с другом. Да и о какой дружбе могла идти речь, она всегда была как под прозрачным, но прочным куполом, и чувства к ней оттолкнулись от этого купола, а дальше и времени не было – он уплыл вдогонку за Воробьем. Молчание затягивалось, и давящая тишина вынудила подать хоть какие-то признаки жизни. – Я думал, что уже не увижу вас...- «Капитан?..Нет, язык не повернется назвать ее так». Все-таки в роли вожака пиратов он ее не мог представить даже при желании.
Elizabeth Swann: И он не заметил. Зато заметила она. Столько всего. Все изменения и эмоции, удивительно быстро сменявшие друг друга. Удивление, недоверие, смятение... быть может, растерянность... горечь... и боль. Этих чувств вряд ли можно было избежать, ведь именно она, Элизабет, была главным источником и причиной появления подобных чувств Джеймса Норрингтона. Невольно, но, тем не менее, так было. И она сожалела о каждом моменте в его жизни, который был окутан дымкой причиненной ею боли. Сожалела, что исправить уже ничего нельзя было, хоть так хотелось... Его рука с зажатым в ней пистолетом плавно опустилась. В том, что так и будет, Элизабет не сомневалась, конечно, но все же почувствовала себя спокойнее теперь. А сам Джеймс отшатнулся от нее, видимо, до сих пор не веря своим глазам. Он довольно долго молчал - может быть, подбирал нужные слова, может быть, просто не знал, что можно было сказать в такой ситуации. Элизабет спокойно стояла все так же напротив него, рассматривая и даже не не думая торопить. Она понимала состояние Джеймса, ему нужно было немного прийти в себя. Ей же некуда было спешить. Ночь обещала быть долгой. - Я думал, что уже не увижу вас... - В тиши кабинета раздался наконец его мужественный, завораживающий своей глубиной, голос. Обращение на "вы" несло в себе все тот же и прежде существовавший в их отношениях формальный оттенок. Даже после того, как он пожертвовал своей жизнью ради нее... С досадой усмехнувшись, принимая его правила общения, Элизабет подошла ближе к нему. - Я думала то же самое о вас, Джеймс. Была уверена, что вы погибли... из-за меня. - Последние слова дались ей с особым трудом, и подступающие слезы стало еще сложнее сдерживать. - Я так долго винила себя в вашей гибели и задавалась только одним вопросом: "За что?" Вы... - Ее голос задрожал. - Вы слишком хороший человек, вы не заслужили такой участи. Если бы не моя подруга, сообщившая о том, что вы вернулись на Ямайку... я бы до сих пор оплакивала вас. Как я счастлива, что вы живы и невредимы теперь! Произнося эти слова, Элизабет неотрывно смотрела в глаза Джеймсу, не смея их отвести, хотя порой и хотелось. Ведь она чувствовала жуткий и стыд и свою вину - до сих пор. Причем не только за то, что он мог погибнуть из-за нее. Прошлое слишком явно вдруг напомнило о себе и о том, сколько страданий она причинила ему, хотя меньше всего этого хотела. Сейчас единственным, что успокаивало Элизабет, был тот факт, что Джеймс жив. Жив. И этим все сказано. И, может быть, когда-нибудь, он сможет простить ее.
James Norrington: «Фактически погиб» вдруг подумалось адмиралу, и перед глазами неожиданно всплыл Прихлоп Билл Тернер с лицом, полностью покрытым полипами, ракушками и даже морской звездой. Мимолетное воспоминание закончилось неприятным слабым холодом, коснувшимся шрама от рапиры Тернера. Прогнав это ощущение, Норрингтон не без удивления расслышал в голосе Элизабет слезы. Почему они были удивительны для него, сказать трудно, но смотрел он ей в глаза все так же недоверчиво, словно не понимал, почему она в таком состоянии. Уже и мысли сомнений не было, что девушка не плод разыгравшегося воображения, не продолжение его кошмаров, а реальный человек… Ему было трудно слушать ее из-за этих непролитых, но явно имеющихся слез. Почему же от ее слов стало только хуже, как будто что-то сдавило, не давая вздохнуть и подумать нормально. О чем он только не думал сейчас, куда бы деть пистолет, что же ей сказать в ответ на трогающую речь, появился даже страх. Страх из-за того, что она была у кого-то в гостях, у какой-то подруги, а ведь за ними могли следить, ведь их могли вычислить, подругу эту уже могли вести к представителям компании, да хоть к нему самому. Не заметив сам как, но Джеймс обнял Элизабет, даже позабыв про неудобство с пистолетом. Робко прижимая за плечи сначала, он понял, как же дорога ему была всю жизнь Элизабет и как мало моментов было, когда он смел показать ей, как к ней относится. В принципе, таких моментов было только два и оба закончились не самым удачным образом, первый - погоней за Воробьем, последний - стычкой с Прихлопом, чуть не обернувшейся смертью. Элизабет была родным человеком, единственным, который связывал его с прошлым, кроме воспоминаний. Никого не осталось рядом в живых, кто прошел бы такой же или почти такой же трудный путь, никого, кого он помнил даже из сослуживцев, уже не было. От мысли, что она одна теперь живое воплощение его самых значительных, счастливых, главных, трудных воспоминаний, Норрингтон прижал Элизабет к себе, закрыв глаза, совершенно позабыв про всякие глупости как манеры, рамки и нормы, внутренне лишь надеясь, что она поймет правильно и хотя бы выждет, пока пройдет необычная для офицера сентиментальность. Родной человек, пусть она была таким только в неформальной степени, подарил тепло и внутреннюю улыбку, но тревожные мысли остались, и Джеймс все-таки отстранился от нее, не выпуская из рук. Взглянув девушке в глаза, он улыбнулся ей, пробуя внушить уверенность, что все в порядке, чтобы она больше не переживала, прокрутил повторно ее слова и посерьезнел. Неизвестная особа, приютившая мисс Элизабет, могла пострадать за свою помощь, если ее видели со странными (разыскиваемыми) личностями, к коим для компании Элизабет несомненно принадлежала. – Ваша подруга сильно рискует. Сильнее, чем вы сами, - тихо начал говорить адмирал, не отрываясь от глаз собеседницы. Забеспокоившись, Джеймс хотел спросить кое-что еще, но моментально отвлекся, переведя тут же встревоженный взгляд на окно, замирая как изваяние в ожидании. С улицы раздался чеканный топот, показавшийся намного громче, чем обычно. Отряд патруля, привычное дело, но вновь в сознании появился хаотичный поток сомнений, связанных с опасностями для Элизабет, он готов был даже к тому, что сейчас входная дверь распахнется с грохотом, по лестнице послышится бег, голоса и команды "Найти, схватить!" и в кабинет ворвутся гвардейцы. Пока слышались затихающие шаги, Норрингтон подсознательно обрадовался, что в руках так и остался пистолет. Нахмурившись и вздохнув, Джеймс вновь посмотрел на Элизабет и, наконец, спросил, что его интересовало. - Как давно вы вернулись? Не было слежки?
Elizabeth Swann: И снова в кабинете повисло молчание... напряженное или нет, сказать было трудно, но Элизабет тем не менее чувствовала себя немного неловко и даже боязно. Пожалуй, сейчас она, стоя здесь и ожидая, когда Джеймс снова заговорит, впервые поняла, что подвергла себя да и Лолли тоже большой опасности. Конечно, ночью на улицах Порт-Рояла не так оживленно, как днем, но тем опаснее становится, потому что бдительность притупляется и внимание рассеивается... Хотя о том, что такое случилось с ней сегодня, Элизабет сказать едва ли могла. Подобные мысли улетучились на какое-то время, как только Джеймс, вместо каких-либо слов, в неком порыве обнял ее, сначала робко и почти сразу же сильнее, прижимая к себе. Элизабет это сначала удивило, ведь она уже давно привыкла к Джеймсу Норрингтону, человеку, очень редко показывающему, что он чувствует к кому-либо – наверное, последствия военного воспитания... последним случаем на ее памяти, когда он выразил чувства, которые испытывал к ней, был тот отчаянный поцелуй на палубе «Летучего Голландца»... и вот теперь... эти объятия, какие-то трепетные и тревожные одновременно... Элизабет не стала отстраняться, а лишь с улыбкой обняла Джеймса, понимая к тому же, что вряд ли рамки приличия или какие-либо манеры, принятые в обществе, теперь имеют силу в отношениях между ними. Ей было просто приятно почувствовать тепло человека, который, как и она, прошел и пережил столькое... даже подумать страшно. А ведь теперь Элизабет осталась совсем одна: не было рядом ни Джека, ни Барбоссы, ни остальных пиратов, и Уилла тоже не было. Сейчас Джеймс был единственным человеком, который знал обо всем, что случилось за эти несколько лет ее странствий и приключений, и только он способен был понять, что она чувствует... Совсем расчувствовавшись, девушка позволила себе на какое-то время расслабиться в теплых объятиях и помолчать – теперь уже это молчание было довольно приятным. Но через какое-то время Джеймс отстранился и серьезно взглянул на Элизабет. Она так же непонимающе смотрела на него, но все поняла в тот момент, как только он заговорил. Его обуревали те же опасения, что и ее саму чуть раньше. Она уже хотела было заверить его в том, что все в порядке и ему все же не стоит беспокоиться, как вдруг на улице, совсем рядом с домом, послышался громкий топот – вероятно, солдат, патрулировавших ночной город. Элизабет моментально почувствовала, как напрягся Джеймс, как замер, словно бы ожидая чего-то, возможно, и того, что сейчас в его дом ворвутся служители закона в поисках нее, Элизабет Суонн, скрывающейся от закона, пиратки, разыскиваемой Компанией. Но опасения адмирала оказались напрасными, что, разумеется, не могло не радовать и саму Элизабет. - Я сегодня вечером появилась в городе, - слушая, как вдалеке затихают шаги солдат, ответила она. – Нет, не было, я давно научилась примечать людей, следящих за мной. Этой ночью улицы Порт-Рояла совершенно безлюдны, так что слежку было бы заметить довольно просто... И... Джеймс, моя подруга ничем не рискует, поверьте. Вдвоем нас никто не видел, кроме ее слуги, но он не выдаст ни свою хозяйку, ни ее гостью. А я... смогу о себе позаботиться, если что, не сомневайтесь. Элизабет улыбнулась, стараясь придать тем самым уверенности своим словам, потому как понимала, что вряд ли Джеймс, привыкший в свое время заботиться о ней и всячески оберегать, вот так легко и просто смирится с подобной... самостоятельностью.
James Norrington: Трудно было поверить, что все обошлось так просто. Порт-Роял стал слишком тихим городом. И не потому, что ничего не происходило, а потому что тут царил страх и кругом была слежка. За общение с пиратами, за пособничество пиратам, за то, что просто видел пирата, пусть сообщил властям, тебя все равно могли схватить и повесить, потому что не было критериев, по которым сажали за решетку в преддверии плахи. И он с этим ничего не мог сделать, хоть и обладал достаточными полномочиями. Чтобы управлять, не обязательно быть главным. Его самого могли схватить в любое время и повесить как остальных виновных и невиновных за прошлые ошибки и подозрения в настоящих. Ему не было страшно за свою участь, давно когда-то было обидно, что все так сложилось, но теперь он думал, что в любом случае исход бы был один. Останься он верен своим идеалам, не соверши столько ошибок, возможно, он был бы в том же звании, но уже благодаря своим силам в военном деле, а не с «легкой руки» Беккета. Но все равно бы его подмяли под новые рамки, лишили бы возможности влиять на что-то, просто убили бы за непригодность к новой системе. И теперь, несмотря на все случившееся, нося форму пресловутой Компании, он рисковал так же, как и любой в городе. А что о ней говорить? Да кому сейчас можно верить. Преданных людей день со днем не найти, Джеймс сильно сомневался в верности слуги у подруги Элизабет, сильно сомневался, что с этой девушкой еще все в порядке или что в скором времени к ней не нагрянут агенты компании расспрашивать про неизвестную особу в ее доме, гостившую недавно. И у него сомнений не возникало, что, приютив у себя Элизабет, эта девушка будто получит проклятье в лице Компании, станет частью их нестабильной и до сих пор развивающейся истории, и вряд ли ей кто-то поможет избежать трудностей. «Сама позаботится…» горько усмехнувшись, Джеймс отрицательно мотнул головой, категорически отказываясь мириться с таким утверждением. – Так нельзя, слишком опасно. Сейчас везде есть свои уши и глаза. Я свою прислугу распустил, хотя вы этих людей чуть ли не с детства знали. Каждый сам за себя, никому нельзя верить, никто не станет рисковать собой ради другого… Остановив поток убеждений, который с досадным разочарованием вырвался из его сознания, Норрингтон чуть было не сказал, что только ему ей верить можно...потому что любит ее и не предаст? «Люблю» Почему-то трудно было произнести это слово даже мысленно. Но он действительно ее любил. И, несмотря на все свои планы, все те правила, пункты, что себе поставил, все установки на будущее вдруг рухнули с треском, оставив болезненные ощущения в душе. Из-за нее все всегда в жизни шло не так, как планировал. Абсолютно все…От карьеры до личной жизни. И хоть из-за первого он побывал среди пиратов, из-за второго не жалел ни капли. Ни одна другая девушка ее образ никогда затмить не могла. В ней было все, чем он восхищался, но не судьба была получить такой подарок. Элизабет отказала, выбрав свободу, свободу вместе с Тернером, свободу в жизни целиком. И это стремление к свободе его тоже восхищало, но поощрять его, если бы сложилось так, что они были бы вместе, он не смог бы, потому что не способен был сам на такое стремление, да и сейчас не способен. И она это знала, видела, понимала и показала. Вздохнув, Джеймс все-таки подобрал слова, чтобы закончить речь со скрытым смущением и расстройством глядя на мисс Элизабет. –…И-и вряд ли найдутся исключения. Оставив девушку, Джеймс торопливо подошел к столу, обыскивая документы и не приметив, что тут уже кто-то рылся до него. «На каком корабле можно ее отправить домой?», - Это чудо, что вы живы, теперь есть шанс вернуться на родину, там при короле никто не сможет к вам прикоснуться. Они не узнают про все здесь случившееся. Да даже если узнают, то поймут и оправдают. Губернатор был на хорошем счету, они помогут вам вернуться к нормальной жизни подальше от компании.
Elizabeth Swann: Пока Джеймс с такой горечью рассказывал о том, что за обстановка теперь была в ее родном Порт-Рояле, Лиззи внимательно смотрела на него, улавливая практически каждое изменение в его выражении лица и взгляда, в интонации голоса... Заметно было, что его явно не убедили ее слова о том, что она сможет сама присмотреть за собой. Впрочем, ничего удивительного, Элизабет даже не сомневалась в этом. Все-таки перед ней стоял ни кто-нибудь, а взрослый, сильный мужчина, настоящий мужчина, которому было не занимать благородства и чья кровь была пропитана, наверное, с самого рождения понятием чести, стремлением защищать и оберегать тех, кто был ему дорог. Ну а она, Элизабет, ведь всегда была не просто дорога ему, она знала - он всегда любил ее, еще с самого детства... И именно этим объяснялись все его тревожные взгляды, слова, предложение, нет, даже утверждение о том, что ей нужно вернуться обратно в Англию - желание уберечь, спасти, вернуть ту жизнь, которая вряд ли когда-нибудь будет у него самого, хоть он и находился на стороне противоположной и вроде бы имел гораздо больше шансов обрести подобную жизнь, нежели она. Элизабет склонила голову набок, с улыбкой, конечно, не слишком уместной в данной ситуации, наблюдая за что-то ищущем на своем письменном столе адмиралом. Так продолжалось несколько секунд, а затем девушка неторопливо подошла к столу и мягко положила руку поверх руки Джеймса, все так же нежно глядя на него и продолжая улыбаться. - Но ведь я могу верить вам, Джеймс? – Приглушенным голосом спросила она. - Я знаю, что могу. Иначе бы не задержалась здесь так надолго. Легкая усмешка скользнула по ее губам, и Элизабет отметила про себя, что за сегодняшний вечер улыбалась больше, чем за все предыдущие дни, вместе взятые. - Я не боюсь Компании, Джеймс. И в Англию не вернусь... не сейчас, по крайней мере, - спешно поправилась она, потому как возвращение на родину все же имело свое место в ее мечтах... хоть и место это было не далеко не первое, и на обретение прежней жизни она почти не рассчитывала. – Пока я не могу вернуться туда – слишком много незавершенных дел у меня остается здесь. Но... Джеймс... если бы все было иначе... ты бы согласился уплыть вместе со мной? Оставить все свои дела здесь, оставить работу на Компанию? Ведь я знаю, тебе самому не доставляет никакого удовольствия эта работа. Более того, я почти уверена, что хоть и чин у тебя высокий, равно как и положение, но в такой обстановке ты сам рискуешь каждый день. А жизнь в Англии была бы проще и безопасней, там ты бы получил заслуженные почет и уважение. – Рука Элизабет чуть сжала его руку, а в глазах мелькнул огонек надежды. Если бы сейчас получилось подтолкнуть его самого вернуться домой... Хоть за него ей не пришлось бы беспокоиться более.
James Norrington: «Только же утром читал…Куда делись эти чертовы бумаги…- жаловался мысленно Норрингтон, с каждой секундой осознавая, что документы лежат не в том порядке, в котором должны были быть. Кто-то явно тут похозяйничал, - …Элизабет» Зачем ей это вдруг? Наивный вопрос поставил адмирала в тупик, чем ей могут помочь сведения о прибывших на неделе кораблях и докладные от его подчиненных. Положив на стол пистолет, Джеймс принялся за новую стопку, но остановился, почувствовав прикосновение девушки. С хмурым недоумением он посмотрел на ее руку, а после ей в глаза с немым вопросом «Зачем?». Она не верила в такую возможность, как возвращение домой, это было видно сразу без всяких слов. Улыбка, будто он как ребенок говорит о чудесах несуществующих в миру, обезоружила Джеймса, придав сомнений – а действительно, сработает ли такой план? А можно ли ему верить? Когда никого нет из этих диктаторов и главных над его головой, то можно, а так…Он может обещать что-то, а потом окажется, что ничего не сможет сделать из обещанного под предлогом страха за чужие жизни, которые быстро оборвутся по одной команде. Компания – организация лишь с одним принципом: беспощадная власть может все. Вскоре подтвердились и его мысли насчет возвращения… «Дела…Уильям» с тихой досадой отозвался внутренний голос. Адмирал выпрямился, но не убрал руки со стола, не желая терять тепла от Элизабет. Он выслушал ее внимательно и не отрываясь наблюдал за девушкой, выискивая возможный скрытый смысл, параллельно воображая, как могло быть иначе. И это «иначе» захватило его внимание полностью, отведя взгляд на пол с горькой усмешкой, Джеймс тихо, но отчетливо ответил спустя пару мгновений: - А как могло бы быть иначе? Я вспоминаю все самые важные повороты судьбы и не могу представить ее другой. Я вижу и не такой далекий финал. – Посмотрев на Элизабет, Джеймс вдруг вспомнил маленькую девочку лет двенадцати, с веснушками и кукольными кудрями. Как же она изменилась, сколько всего прошло с тех пор, как же быстро ушло время. – К чему загадывать возможные альтернативы. Мечтать, оказывается, вредно, и пусть мне действительно не в радость так жить, - с тоской добавил Джеймс, хотя на лице застыла неживая улыбка. Уйти от Компании теперь ему казалось невероятной и безумной идеей. Все решится намного проще, осталось лишь дать повод неизвестным боссам для расправы. А как бы было хорошо вернуться в Англию…Ведь он хотел это сделать, но не сейчас, позже… «Какой же я наивный дурак все-таки» - усмехнулся про себя Норрингтон. Как же…Отставка, свобода, дом. Бессмысленные мечты, зачем расслаблять себя надеждой на несбыточное. Он не сможет без всего того, к чему так привык здесь, это дом, разрушенный, уничтоженный от основания, но дом. Последние остатки светлого прошлого все еще живут в деталях, вот ради этого и стоит доживать, пока и они не исчезнут. Перемены не всегда к лучшему. – У меня тоже есть дела и они обязывают к продолжению того, что есть сейчас. – Наврав и ей, и себе, он нехотя и медленно убрал руку, освобождаясь от ее прикосновения. С незаметным вздохом адмирал, дабы сменить тему, заговорил о более важных и существенных проблемах. - Что…Ты собираешься делать дальше?
Elizabeth Swann: С каждым сказанным им словом все надежды Элизабет таяли, словно утренний лондонский туман. Она прямо смотрела на него, по-прежнему ни на секунду не отводя взгляд и потому видела все изменения в выражении его лица и в его облике в целом. Усмешки, неестественная улыбка, попытка избежать смотреть ей в глаза, печальные вздохи... Наверное, он действительно не представлял себе иной судьбы, иной альтернативы тому, что было сейчас... в отличие от нее, от Элизабет, которой представлялась его другая, более приятная жизнь, исключающая из себя любовь, разбившую сердце. И тем не менее все эти едва уловимые движения и мимика говорили о том, что хоть он и не представлял иного, но в тайне все равно мечтал об этом. Только теперь эти мечты было в миллионы раз труднее осуществить. Что и говорить... повязал дьявол с Бэккетом когда-то... Но Элизабет уже твердо решила для себя, здесь и сейчас, что, чего бы это ей ни стоило, она добьется того, чтобы он был счастлив. Ее собственное счастье плавало где-то в далеких морях, так пусть кто-то из них троих станет по-настоящему счастливым. - Думаю, что обязывающие вас дела, адмирал, не являются лучшим из того, чему вы могли бы посвятить свое время и внимание, - язвительно, но с добрыми интонациями в голосе заметила девушка. Он же тем временем высвободил свою руку, хотя и чувствовалось, как ему не хотелось это делать. Элизабет лишь усмехнулась, решив оставить свои комментарии при себе. - Что дальше?.. – Она задумчиво вздохнула, отмечая про себя, что теперь Джеймс перешел на «ты». – Что дальше собираюсь делать... О, у меня просто грандиозные планы. – Ее тихий голос был пропитан игривой иронией. – Я намерена Джека найти. Хоть и виделись мы с ним лишь несколько дней назад, и он, наверное, радовался, думая, что это была наша последняя с ним встреча в его жизни... мне придется его огорчить. – Театрально печально вздохнув, Элизабет обошла стол, легко присев на него и оказавшись рядом с Джеймсом. Признаться честно, она все еще прислушивалась к звукам улиц ночного Порт Рояла и, хоть и знала, что сможет отбиться если что, рядом с Джеймсом ей было все же поспокойнее – Я уверена, он сможет помочь мне... с моими делами, обязывающими меня находиться здесь.
James Norrington: В отличие от Элизабет, у Джеймса иронизировать не было желания, он воспринимал все серьезно и на шутливые интонации не реагировал, хоть и отмечал про себя, что она говорит мягко. – Что дальше собираюсь делать... О, у меня просто грандиозные планы. Девушка обошла стол, оказавшись ближе, а адмирал внимательно и недоверчиво наблюдал за ней. Эта легкость, с которой она говорила, почему-то зажгла подозрительность. Норрингтон не любил, когда окружающие его люди начинали хитрить, игривость ее голоса не спасла его от возмущения, наоборот, стала поводом при таком сочетании с содержанием. – Я намерена Джека найти. Хоть и виделись мы с ним лишь несколько дней назад, и он, наверное, радовался, думая, что это была наша последняя с ним встреча в его жизни... мне придется его огорчить. Все так же проницательно и терпеливо наблюдая за Элизабет, пока та не закончила говорить, Джеймс с усмешкой закатил глаза, по привычке сцепляя руки за спиной в замок. Такие дела, конечно, стоили времени и внимания. Норрингтон все никак понять не мог, отчего у нее такое самое внимание к Воробью? Сам факт, что она к нему уже не в первый, оказывается, раз стремится, Норрингтона раздражал и вводил в состояние безвыходной злости. Что такого из себя представляет Джек, почему он так важен? Зачем ей снова он понадобился? «Зачем?» - вопрошал Джеймс мысленно, непонимающе качая головой. Отойдя на пару шагов в сторону окна, адмирал вернулся обратно к столу, будто сдержанно мечась от безвыходности, но сохранив бесчувственную, даже отчасти злобную улыбку. - Могу я узнать, какие дела способен решить только гений капитана Воробья? Что же на этот раз влечет к этому прохвосту? – с заинтересованностью и слышимым тихим возмущением в голосе, которое он не смог замаскировать, спросил адмирал, останавливаясь рядом с Элизабет. Ему не нравилось то, что он услышал и, учитывая, неформальность разговора, невольно позволил себе забыть, что он ей не более чем очень близкий знакомый и как-то наставлять не имеет никакого права, пусть и хотелось уберечь от напастей.
Elizabeth Swann: Написано в соавторстве с адмиралом)) Элизабет с легким удивлением наблюдала за реакцией Джеймса на ее слова. Эта короткая прогулка от стола к окну и обратно, какая-то неестественная, злобная улыбка... И только последующие слова Джеймса пояснили его поведение. Конечно же, как она могла забыть о его неприязни к Джеку Воробью. - К Джеку меня никогда не влекло что-либо, Джеймс, - осторожно начала она, дабы не рассердить его сильнее. – Каждая моя встреча с ним была обусловлена определенными обстоятельствами, не более того. И эта встреча не будет исключением. Ты так сильно беспокоишься за меня? – Лиззи внимательно посмотрела, слегка недоуменно посмотрела прямо ему в глаза. – Но ты, как никто, должен понимать, что с Джеком я буду в большей безопасности, чем с кем бы то ни было еще. - Верится с трудом, - выдавил из себя адмирал, решив умолчать более подробные комментарии про безопасность рядом с Джеком, и отвел хмурый взгляд в сторону. - Я всегда сильно беспокоился, - с чего-то вдруг сорвалось признание. Осознав, что ляпнул мысли вслух, Джеймс откашлялся и, будто ничего и не произнес, начал приводить документы вяло в порядок с самым невозмутимым видом. - И какими на этот раз обстоятельствами обусловлена эта встреча? Если, конечно, я могу это узнать. - А ты поверь, - с ехидной, но все же доброй улыбкой, глядя на него, так старательно строящего невозмутимый вид, тихонько произнесла Элизабет. – Знаю, Джеймс. Так же, как и я всегда беспокоилась за тебя, - ее взгляд стал чуть хитрее, повернув голову слегка вбок, Лиззи все с той же улыбкой следила за его манипуляциями с документами на столе, где она уже успела основательно порыться чуть ранее... хоть и без толку. – Но сейчас тебе не стоит беспокоиться за меня. Обстоятельства таковы, что море вместе с богиней Калипсо и Дейви Джонсом лишило меня мужа, и теперь я вынуждена жить десять лет в ожидании, когда он вернется ко мне. Но я не могу так жить, понимаешь? Не хочу. – Она упрямо, с силой покачала головой. – А Джек, он из всех своих передряг выпутывался, и наверняка сумеет найти способ, как снять это чертово проклятье. И мне необходимо его найти. «Понимаю», - замедлившись на момент со своим очень важным делом по собиранию документов, Джеймс искоса поглядел на Элизабет. Ну что же, мешать ей искать Джека не получится, тем более с такой целью. Смирившись, адмирал представил, какого ей без любимого человека, и больше ни спорить, ни вредничать не стал. - Но его не так просто найти, верно? - скорее утвердил, чем спросил Норрингтон, поправив на последок последнюю папку, и со вздохом замер на месте, размышляя о своем. - Его куда угодно могло занести. Где ты собираешься начинать? - Начну с Тортуги и буду искать, пока не найду, - немного подумав, ответила Лиззи, по-прежнему глядя на адмирала, которого стол с документами, казалось, интересовал сейчас больше нее. А ей отчего-то было очень приятно на него смотреть. Живого, невредимого, находящегося там, где ему и должно быть. Такой близкий ей человек, но в какой-то мере и такой невероятно далекий. А еще становилось страшно и хотелось обругать себя за свой поступок - ведь, придя сюда, подчиняясь своему упрямству и упорству, она рисковала не собой, а им, его судьбой. Однажды Джеймс уже пожертвовал своей жизнью ради нее, второго раза она не должна была допустить... а она так сглупила. Оставалось надеяться только на то, что этой ночью неожиданных гостей в доме Джеймса не будет. - Мир слухами полнится, а опыт по поискам Джека у меня уже имеется. Не думаю, что это будет так уж сложно... Я рада, что ты не стал меня отговаривать. - Элизабет тихонько вздохнула. - Благодарю тебя. - Разве есть смысл отговаривать? К тому же, не мне наставлять на истинный путь, - «Кто бы мне его подсказал», - При опыте дело все равно опасное. - Подойдя поближе к Элизабет, чтобы видеть ее лицо прямо перед собой, Джеймс вполне серьезно оценил ситуацию, опираясь на собственный весьма насыщенный опасностями опыт, - На той же Тортуге через три шага уже можно с жизнью распрощаться. Ты ведь не поплывешь туда одна?..
James Norrington: - Правильно рассуждаете, адмирал, - усмехнувшись, заметила девушка. - А что касается опасностей Тортуги... право, Джеймс, мы оба там бывали и прекрасно знаем, что ты весьма преувеличиваешь. Мне гораздо опаснее находиться здесь, одной или с кем-то, чем там. Пираты Тортуги совсем не опасны в сравнении с агентами Компании Порт-Рояла. Надеюсь, не будешь спорить со мной на этот счет? - Элизабет с улыбкой глянула на Джеймса, слегка склонив голову на бок. - А поплыву я одна. Вряд ли ты согласишься составить мне компанию в этом увлекательно путешествии, верно? - Ее почему-то забавляла и в то же время умиляла забота Джеймса. Он не воспринимал ее как сильную женщину, уже умеющую защитить себя. Она до сих пор осталась для него мисс Суонн, нежной и нуждающейся в защите девушкой. Это было очень приятно. Лиззи даже начинала забывать потихоньку, как это, когда о тебе заботится кто-то другой. - Если позовешь, то составлю, только…Нужно ли тебе это самой? Я не думаю, что Воробей обрадуется, когда меня увидит в случае удачных поисков. Хотя меня это мало волнует…- Усмехнувшись, адмирал мысленно представил, как уплывает черт знает куда черт знает насколько за черт знает где пропадающим Воробьем. Но если бы она позвала с собой, то он бы помог, чего бы это не стоило. И ни компания, ни смертная казнь в перспективе, не помешали бы дать утвердительный ответ. Но он и не видел у нее желания брать его с собой, что отчасти расстраивало. С другой стороны Норрингтон понимал, что ей так даже будет проще чисто морально – никакой обузы и источника сомнений или противоречий рядом. После таких слов Джеймса Элизабет перестала улыбаться и всерьез задумалась. Такой попутчик, как он, ей бы совсем не помешал, но... - Меня тоже мало волнует, как бы Джек отреагировал, увидев тебя. Впрочем, не думаю, что слишком отрицательно - только если бы ты не собрался его арестовать и отправить на виселицу... в очередной раз, - усмехнулась она. - А я была бы очень рада, если бы ты поплыл со мной... но... Джеймс, неизвестно, чем обернется подобное путешествие для тебя. Со мной все и так ясно, но твое будущее я ставить под угрозу не хочу и не буду. Равно, как и твою жизнь и судьбу. Однажды ты чуть было не погиб по моей вине. Не допущу, чтобы это повторилось. - Элизабет упрямо поглядела ему в глаза. - Но ведь моя жизнь, я вправе распоряжаться ею на свое усмотрение, - недоверчиво и иронично улыбнувшись, адмирал внимательно посмотрел в глаза Элизабет, - Каждый творит свою судьбу сам…Я раньше думал, что умру в бою за честь родины, однако, разве смерть за любимых чем-то хуже? У меня перед глазами очень долгое время был наглядный пример свободного человека. - Адмирал невольно растерял свою наигранную недоверчивость, уступившую место тихой ностальгии и скромной улыбке от приятных воспоминаний. - Этот человек делал так, как велит ему сердце. Почему я не могу сделать тоже самое? Да, он был не менее упрям, чем она. И с одной стороны, это было отличное качество, с другой же самое что ни на есть губительное. И проверено это утверждение было не раз. Элизабет, стараясь не нервничать, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. - Это человек натворил не мало глупостей из-за велений сердца, Джеймс. Ты не можешь поступать так же, потому что, если ты погибнешь на этот раз, я не знаю, что будет со мной. Мне хватило увидеть смерть мужа собственными глазами и то, как он уплывает от меня на десять долгих лет, еще чего-то подобного я точно не смогу пережить. Пожалуйста, не упрямься, а сделай, как я прошу, идет? - При всем уважении, не могу с этим согласиться. – Чуть ли не деловым тоном сразу же отозвался адмирал, мгновенно приобретая весьма серьезный, если даже не оскорбленный вид. Уж чего, а такой заботы в свой адрес ему точно не требовалось. Сидеть и бездействовать, зная, что она подвергается опасности, совершенно недопустимо, ведь Элизабет не сказала нет, значит, есть возможность уломать и поступить правильно. - У меня есть реальная возможность хоть как-то помочь вернуть тебе счастье, Уильяма, семью. Ты же сказала, что веришь мне. – Забывшись, Джеймс подошел к ней еще ближе, не заметив сам того, - Поверь, что помогу, я в состоянии за себя отвечать в любой ситуации и все равно оставлю себе право решать, как и что делать со своей судьбой. Не лишай меня этого, только скажи, что я нужен и все.
Elizabeth Swann: После подобных слов Элизабет молчала непродолжительное время, чуть прищурившись, с подозрением разглядывая Джеймса. Вернее даже сказать, не с подозрением, а с глубокой задумчивостью. С одной стороны, она знала, что нуждается в помощи. Все-таки с его поддержкой было бы проще и лучше, особенно на Тортуге, а с другой... - Ты нужен, Джеймс, очень нужен... Господи, что я делаю... – опустив голову, тихо промолвила девушка. – Хорошо, поплыли вместе, но пообещай мне, что будешь осторожен, крайне осторожен! - Все будет в порядке, обещаю, - искренне счастливо улыбнувшись, Джеймс постарался, не теряя оптимизма, настроиться на решение важных вопросов. Ему надо было придумать, как покинуть порт, как обеспечить ей безопасное плавание по морю и, главное, как уберечь Элизабет от всяких возможных напастей, которые могли сопровождать ее из-за его присутствия рядом. - Выбор не богатый в таком случае. Я не могу сразу отказаться от должности, иначе тогда начнется тотальная слежка. Нужен предлог скрыться с глаз долой... Постаравшись поверить ему, Лиззи улыбнулась и кивнула, но почти тут же диким взглядом глянула на Джеймса. - Нет, ты что! Тебе вообще нельзя отказываться от должности! Тем более ради меня! Элизабет сама удивилась такой реакции, ведь, казалось бы, что может быть лучше – он откажется от звания, перейдет на ее сторону, будет помогать и оберегать, сбудется ее давнее желание – он уйдет от ненавистных ей людей, от Бэккета и Компании, но... теперь, когда подобная перспектива казалась такой близкой к исполнению, Элизабет внезапно осознала, что не может позволить ему так поступить. Джеймс наконец-то вернулся к более или менее нормальной жизни, а что ждет его, перейди он на сторону пиратов? Такая жизнь совсем не для него, нет... - Тебе надо лишь найти предлог для отплытия на некоторое время и все, потом ты должен вернуться в город. Пожалуйста, Джеймс, - почти умоляюще прошептала Элизабет. «Я ведь выбрал сторону, как раз ради тебя. Это малость,» - подумал он про себя, будто ничего и нет тут опасного и страшного для жизни, правда, не посмел озвучить эту мысль. - Хорошо, как скажешь, - не придавая этому особого значения, чтобы направить разговор в другое русло, подальше от не очень приятной темы, Норрингтон задумался, покосившись на свой письменный стол, точнее, на кипу бумаг, которую еще предстояло прочесть. - А что... Если, например, мне нужно встретить друга из Лондона? Сегодня как раз утром приходили письма из метрополии. Их не проверяют, но наличие их фиксируется. В таком случае подозрение минимальное, хоть и существенное. - Мне кажется это вполне приемлемым вариантом, - соглашаясь, кивнула девушка. – Отличное прикрытие, - обрадовавшись тому, что проблема решилась так быстро, Элизабет счастливо заулыбалась и встала со стола, осматриваясь, а затем снова повернулась к адмиралу, придирчивая окидывая взглядом его наряд. Особенно красноречиво в тусклом лунном свете блестело лезвие искусно выкованной шпаги, что само по себе выдавало в нем дворянина, по меньшей мере, и за пирата или представителя среднего или низшего класса он бы точно не смог сойти. – Только нам нужно будет что-то сделать с твоим внешним видом... Тебя никто не должен узнать, особенно на Тортуге, - подвела итог своим рассуждениям Лиззи. Проследив за ее взглядом, адмирал так же оглядел себя. - К свиньям я не прыгну, сразу предупреждаю, - коротко рассмеявшись, Джеймс с достаточно серьезным тоном добавил. - Проблем с одеждой не будет, а сойти за пирата не составит труда, уже есть горький опыт, эх...- Вспомнив тот самый опыт, улыбка на лице его стала горькой, но вскоре она вовсе прошла, уступив место дружелюбной. - Утром сама увидишь... Надеюсь, ты не уйдешь? Надо же, а он еще не растерял чувство юмора, что было удивительно – жизнь то его не была последние года наполнена весельем. Рассмеявшись, Лиззи потерла слипающиеся глаза и улыбнулась Джеймсу. - К ним прыгать никто и не заставляет, а об опыте лучше не вспоминай – легче будет. Но вот последний вопрос застал Элизабет, мягко говоря, врасплох. Она даже растерялась – давно такого с ней не случалось. Кашлянув, Элизабет собралась с мыслями и продолжила: - Вообще-то я думала вернуться к подруге, она, наверняка, волнуется... Да и как я могу тебя стеснять... А вдруг меня обнаружат здесь, в твоем доме? Представляешь, какими последствиями это обернется для тебя?
James Norrington: - Представляю. Досрочно «выйду в отставку», - совсем равнодушно отозвался Джеймс, его мало волновали последствия для него самого на ближайшее будущее, если честно. Увидев ее растерянность, адмирал подошел к девушке поближе. - Не стоит возвращаться, Элизабет, - вкрадчиво попросил Джеймс, не сводя глаз с ее лица, - Ты не знаешь, что теперь в городе творится. Если тебе дорога твоя подруга, то лучше не подставляться и ее не подвергать опасности. Уверен, что так будет правильно. – Убедившись в собственных словах, когда он вспомнил результаты ночных рейдов по городу, теперь Норрингтону было проще простого настоять на своем, не терпя возражений. - Ты останешься на ночь у меня. Тут совершенно нечего стесняться. Как гостья, ты не можешь отказаться, - скрыв улыбку, Джеймс официально выпрямился, сверля ее взглядом пристально и отчасти лукаво. - Не смешно, Джеймс, - кисло усмехнувшись, заметила девушка. Подобные перспективы ей совсем не понравились, а равнодушие, с которым об этом говорил адмирал, - тем более. Дальнейшее же повергло в новую, еще большую растерянность. Элизабет, разумеется, не раз видела, каким решительным и настойчивым может быть Джеймс Норрингтон, но еще ни разу ей не доводилось видеть проявление этих качеств по отношению к даме, а уж тем более к ней самой. В этот момент для нее открылась просто-таки новая, совсем неизведанная сторона его личности и характера. И нельзя было не признать, что такие напор и настойчивость вместе с каким-то непривычно лукавым пристальным взглядом, направленным на нее, заставили Элизабет слегка смутиться, отчего она поспешно отвела глаза от его лица, задумавшись над приведенными доводами. Лиззи твердо знала, что ночевать здесь для нее будет безопаснее всего - Джеймс наверняка знал, о чем говорил, да и ведь не было полной уверенности у нее самой, что в дом к Лолли не ворвутся вдруг агенты Компании в поисках разыскиваемой пиратки. Но... с другой стороны, ей, замужней женщине, проводить ночь в доме другого мужчины, что же скажут... В этот момент Элизабет скептически хмыкнула. А кто, собственно, и что скажет? Она теперь вне закона, в бегах, пиратка, не леди, о которой судачили раньше на каждом углу, стоило ей слегка оступиться, кивнуть не тому или улыбнуться не так, как положено. Никто даже не узнает о том, где она провела эту ночь. Ну, по крайней мере, Элизабет надеялась, что не узнают. Она повернулась обратно к Джеймсу, чувствуя, как предательский румянец все еще опаляет щеки. Слава Богу, его вряд ли возможно было разглядеть. - Будь мои ситуация и положение другими, я бы вряд ли осталась, - мягко проговорила Элизабет. - Ты должен понимать почему... Но теперь... Подобное решение кажется мне наиболее верным. Я не хочу подставлять Лолли, она мне слишком дорога, а здесь, у тебя... Я уверена, ты сможешь меня уберечь, - закончила она, чуть склонив голову на бок, с улыбкой смотря на Джеймса, уже почти не смущаясь от его взгляда. - Мудрое решение, - довольный результатом Джеймс с театральной важностью указал на дверь. – Все остальное утром, теперь позвольте показать вам вашу комнату. Адмирал и сам не заметил, как ожил от этой встречи, будто за столько лет, не то что месяцев, начал говорить и делать именно то, что хотел. Быть может, виной такому состоянию была усталость, оставшаяся в тени, но не ушедшая, вызвавшая столь «странное» поведение почти как в бреду, а может и безумное желание сделать все наоборот логически выстроенным планам, пребывающим в его голове до прихода Элизабет. Как бы ни было, сейчас он лишь хотел ей помочь, и больше ничего не волновало.
Elizabeth Swann: - Да, порой я принимаю и такие решения, - с каким-то непривычным задором усмехнулась девушка и, забрав подсвечник, прошествовала к двери, остановившись рядом с ней и ожидая Джеймса. Так непривычно и все еще неловко было от мысли, что она останется на ночь в его доме. Но Лиззи не сожалела о принятом решении. Так будет лучше, Лолли в первую очередь. А Джеймс тем временем так же вернулся к столу. Оставлять пистолет он не собирался, привык уже носить всегда и везде с собой. Спрятав оружие за пояс сзади, он машинально толкнул неровную стопку бумаг и направился обратно к Элизабет. Открыв дверь, Норрингтон выпустил девушку вперед себя и почти сразу посерьезнел. Обстановка в доме ночью угнетала его, несмотря на то, что дом был его собственным. А когда с ним была Элизабет, осторожность сама собой заставила его внимательно и недоверчиво прислушиваться и приглядываться, но только так, чтобы Элизабет ничего не заметила. Ему стоило закрыть на замок входную дверь на всякий случай, заодно проверить окна, но после. Комнату для нежданной гостьи адмирал выбрал сразу же, соседнюю со своей, чтобы слышать, если вдруг что-то случится. Проводив девушку до спуска лестницы, он повел ее прямо в противоположную спуску сторону и налево. Его дверь была приоткрытой, дверь в соседнюю комнату - плотно заперта. - Прошу. В сопровождении Джеймса Элизабет дошла до одной из многочисленных комнат его дома, причем комнаты, что была соседней с его спальней. Это успокаивало – если что вдруг случится, он сможет сразу же прийти ей на помощь. Войдя в комнату после официального приглашения, она огляделась. Небольшая, милая комнатка. Обстановка была очень приятная, было тепло и уютно, так что заснуть здесь сегодня будет совсем не сложно. Элизабет улыбнулась и повернулась к Джеймсу. - Благодарю за предоставление такой прекрасной спальни. Надеюсь, мое пребывание здесь не доставит тебе лишних хлопот. - Если и доставит, то уж никак не лишних. Доброй ночи, Элизабет, - задержавшись в дверях на момент, с растерянной улыбкой глядя в пол, он хмыкнул, думая о своем, а после, вполне уверенно улыбнувшись, с легким полупоклоном удалился за порог, прикрыв за собой дверь. Оставшись один, Джеймс не сразу отошел от двери ее комнаты, почему-то медля. Облокотившись о стену рядом, он вновь посерьезнел и даже сильнее, чем раньше. Воодушевление от встречи все еще грело душу и он готов был утром на «подвиг», помощь Элизабет в ее деле, но что-то мешало пылать энтузиазмом как раньше. - Доброй ночи, Джеймс, - с невыразимой благодарностью глядя на него, такого благородного, доброго, смелого, девушка не переставала улыбаться, а когда он ушел, быстро приготовилась ко сну и уже через несколько минут лежала в кровати, вдыхая запах свежих простыней, смешавшийся с легким ароматом карибской весны и еще чем-то, едва уловимым, но очень приятным. Ей казалось, что этой ночью заснуть будет едва ли возможно, но Элизабет сама не заметила, как, оставив все волнения и тревоги, закрыла глаза и погрузилась в сладкий, успокаивающий, придающий новые силы сон. Эпизод завершен.
полная версия страницы